Мышь Палпатиновна Летучая
Актер ...(Горько.) Это вы нас бросили.

Гильденстерн. А, я и забыл - вы же собирались дать представление. Да,

жаль, что мы это упустили.

Актер (взрываясь). Нам стыдно теперь смотреть друг на друга! (Овладевая

собой.) Вы не понимаете этого унижения - быть лишенным единственной вещи,

которая делает эту жизнь выносимой, - сознания, что кто-то смотрит... Мы уже

вошли во вкус, уже лежало два трупа, и тут мы обнаружили, что - никого, что

раздеваемся донага в пустоте, что мы - нигде.

Розенкранц. Реплика номер тридцать восемь.

Актер (подавленно). И вот, как несмышленые дети, приплясывая, в одежде,

которую никто не носит, твердя слова, которых никто не говорит, в дурацких

париках, клянясь в любви, распевая куплеты, убивая друг друга деревянными

мечами, впустую вопя о потерянной вере после пустых клятв отмщенья - и

каждый жест, каждая поза растворялись в прозрачном, необитаемом воздухе, -

мы разбазаривали свой талант и распинались под пустым небом, и только

неразумные птицы внимали нам. (Оборачивается к ним.) Ну что, понятно? Мы -

актеры, мы нечто обратное людям! (Он вздрагивает, голос его успокаивается.)

Вспомните сейчас о спрятанной в самой глубине души, о самой... тайной...

самой интимной вещи... или мысли... которая у вас есть... или была... и

которая уже потому в безопасности, что вы о ней забыли. (Он смотрит на них,

затем - в публику; Розенкранц поднимает ничего не выражающий взгляд.)

Вспомнили? (Отчеканивая каждое слово.) Так вот, я видел, что вы вспомнили...

(с)