Оу!.. Это был Лорка... 
Мне стыдно даже учитывая, что я не знаю испанский.
Финал вчерашнего вечера был фееричен. Старый город, Немига. Очень пожилая пара и их случайный попутчик "до метро", парень лет 25-ти.
Дедушка - своей спутнице: "Есенин!.."
Парень, вклиниваясь в разговор: "Вы любите Есенина?"
...
"А что именно любите?"
Дедушка: "Многое... "Пугачёва", например..."
Парень: "Ух ты! Самая блюзовая вещь в русской литературе!"
И тут можно бы спорить и дискутировать до утра, наверное, но разумнее было смолчать и тихонько пошуршать в сумерках за этими случайными попутчиками). Потому что в одном из двориков дедуля достал томик Есенина, а парень - губную гармошку. И это было Чудо.
...
Ханг, маракасы и еще с полтора десятка любопытных нарисовались как-то совсем незаметно)
А потом вот и случился Лорка. Под ханг, шелест семечек в маракасах и хрипотцу губной гармошки.
***
Federico Garcia Lorca.
Muerto de amor-Qué es aquello que reluce
por los altos corredores?
—Cierra la puerta, hijó mío:
acaban de dar las once.
—En mis ojos, sin querer,
relumbran cuatro faroles.
—Será que la gente aquella
estará fregando el cobre.
Ajo de agónica plata
la luna menguante, pone
cabelleras amarillas
a las amarillas torres.
La noche llama temblando
al cristal de los balcones,
perseguida por los mil
perros que no la conocen,
y un olor de vino y ámbar
viene de los corredores.
Brisas de caña mojada
y rumor de viejas voces
resonaban por el arco
roto de la medianoche.
Bueyes y rosas dormían.
Sólo por los corredores
las cuatro luces clamaban
con el furor de San Jorge.
Tristes mujeres del valle
bajaban su sangre de hombre,
tranquila de flor cortada
y amarga de muslo joven.
Viejas mujeres del río
lloraban al pie del monte
un minuto intransitable
de cabelleras y nombres.
Fachadas de cal ponían
cuadrada y blanca la noche.
Serafines y gitanos
tocaban acordeones.
—Madre, cuando yo me muera
que se enteren los señores.
Pon telegramas azules
que vayan del Sur al Norte.
Siete gritos, siete sangres,
siete adormideras dobles,
quebraron opacas lunas
en los oscuros salones.
Lleno de manos cortadas
y coronitas de flores,
el mar de los juramentos
resonaba, no sé dónde.
Y el cielo daba portazos
al brusco rumor del bosque,
mientras clamaban las luces
en los altos corredores